Выражение эмоций

   Любая эмоция является не только и не столько некоторой абстрактной "игрой души". Каждая эмоция находит свое четкое физиологическое выражение в состоянии организма, как то: повышение или понижение кровяного давления, учащение или замедление биения сердца, уровень возбуждения, изменения в гормональном балансе, та или иная поза, мимика, изменения интонации голоса и многое другое.

Для постороннего наблюдателя наиболее наглядным представляется следующее:

- выразительные движения лица (мимика),

- выразительные движения всего тела (пантомимика),

- интонации и тембр голоса (иногда это называется "вокальной мимикой").

Как говорил С. Л. Рубинштейн, "В повседневной жизни мы по выразительным движениям, по тончайшим изменениям в выражении лица, в интонации и т.д. чувствуем иногда малейшие сдвиги в эмоциональном состоянии, в "настроении" окружающих нас людей, особенно близких нам". И в самом деле, богатый жизненный опыт позволяет нам, например, всего лишь по одной фальшивой нотке в голосе собеседника распознать раздражение или негативное отношение, по расширившимся зрачкам - возбуждение и/или любовь, по слишком резкому движению - нетерпение.

Тем не менее ряд американских экспериментаторов (А. Фелеки, Г. С. Лэнгфелд, К. Лэндис, М. Шерманн) пришли к выводу, что суждения об эмоциональном состоянии на основании выражения лица оказываются по большей части сбивчивыми и ненадежными. Такие очевидные проявления, как смех или улыбка не вызывает расхождения в суждениях. Относительно легко распознается выражение презрения, но уже удивление и подозрение и даже страх и гнев, а тем паче более тонкие оттенки чувств труднее дифференцировать по выражению лица.

В экспериментах некоторые из исследователей (К. Лэндис, М. Шерманн) в лабораторных условиях вызывали у людей различные эмоциональные состояния. Испытуемые, не будучи осведомленными об эмоциональных состояниях этих людей, должны были их определить по выражению лиц. Иногда исследователи подменяли живое человеческое лицо фотографией, на которой либо сам исследователь (А. Фелеки), либо актер специально изображал ту или иную эмоцию (Г. С. Лэнгфелд, К. Лэндис). Старания исследователей были направлены на то, чтобы определить для каждой эмоции, какую в точности группу мышц лица она включает и какое в точности движение каждой из этих мышц для нее специфично. Оказалось, что игра мышц имеет много своеобразия и значительные индивидуальные различия. Одна и та же эмоция может сопровождаться разной игрой мышц, а при разных эмоциях могут наблюдаться схожие "игры".

Отчасти результат этот объясняется дефектом самих экспериментов, заключающимся в демонстрации испытуемым статических изображений. В реальной жизни мы оцениваем эмоции друг друга не только и даже не столько по статическому выражению, сколько по динамике: вряд ли дежурная улыбка банковского работника или продавца-консультанта может кого-то обмануть.

Другой дефект (непреодолимой, пожалуй, силы) заключается в том, что невозможно объективными способами классифицировать эмоции человека: вот он испытывает удивление в чистом виде, вот ярость и т.д. В реальной жизни, опять-таки, распознать эмоции нам помогает ситуация, в которой пребывает человек-объект наблюдения.

С. Л. Рубинштейн говорит о том, что вопрос в конечном счете упирается в общую теорию выразительных движений, неразрывно связанную с общей теорией эмоций. Только с помощью такой теории можно осмыслить и истолковать экспериментальные факты.

С биологической точки зрения подходил к выражению эмоций, в частности, Ч. Дарвин. Согласно нему выражение эмоций является рудиментарным обрывком прежде целесообразных действий. Точка зрения, рассматривающая выразительное движение как начало намечающегося, но невыполненного, заторможенного действия, принимается поведенческой психологией, которая превращает, таким образом, выразительное движение в отрывок поведения, в соответствующую тому или иному поведению установку или "позу" (Дж. Уотсон). Если однако рассматривать поведение с точки зрения бихевиориста - как внешнюю реакцию организма, лишенную внутреннего содержания, то от выразительного движения, как связанного с внутренним содержанием личности, ничего не остается, так же как ничего не остается и от самого внутреннего содержания. Для того чтобы подход к выразительному движению от действия, от поведения был плодотворен, необходимо, чтобы в самом действии раскрывалось внутреннее содержание действующего лица.

Выразительным может быть не только движение, но и действие, не только его намечающееся начало, но и дальнейшее течение. Как в логическую ткань живой человеческой речи вплетаются выразительные моменты, отражающие личность говорящего, его отношение к тому, что он говорит, и к тому, к кому он обращается, так и в практический конспект человеческих действий непрерывно вплетаются такие же выразительные моменты; в том, как человек делает то или иное дело, выражается его личность, его отношение к тому, что он делает, и к другим людям.

Как вообще действие не исчерпывается внешней своей стороной, а имеет и свое внутреннее содержание и, выражая отношения человека к окружающему; является внешней формой существования внутреннего духовного содержания личности, так же как выразительные движения не просто лишь сопровождение эмоций, а внешняя форма их существования или проявления.

Выражение эмоций не только отражает уже сформированное переживание, но и само, включаясь, формирует его; так же как, формулируя свою мысль, мы тем самым формируем ее, мы формируем наше чувство, выражая его. У. Джемс утверждал, что не страх порождает бегство, а бегство порождает панику и страх, не уныние вызывает унылую позу, а унылая поза (когда человек начинает волочить ноги, мина у него делается кислой и весь он как-то опускается) порождает у него уныние. Ошибка Джемса заключалась только в том, что, переворачивая традиционную точку зрения, он также недиалектично взял лишь одну сторону. Но отмеченная им зависимость не менее реальна, чем та, которую обычно односторонне подчеркивает традиционная теория.

Любой человек может убедиться в том, что, давая волю проявлениям своих чувств, мы этим их поддерживаем. То есть внешнее проявление чувства само воздействует на него, усиливая это чувство. Таким образом, выразительное движение (или действие) и переживание взаимопроникают друг в друга, образуя подлинное единство.

Объяснение выражению эмоций можно дать не на основе психофизического параллелизма, а лишь на основе психофизического единства. Выразительное движение, в котором внутреннее содержание раскрывается вовне, - это не внешний лишь спутник или сопровождение, а самый настоящий компонент эмоций. Характерным примером здесь является то, что через выразительность своих движений и действий актер на сцене или в кино не только раскрывает чувства зрителю, через них он сам входит в чувства своего героя и, играя роль, начинает жить ими и их переживать.

Действительно, возможно, что некоторые эмоции являются рудиментарными формированиями. Однако, как говорит С. Л. Рубинштейн, "Как бы сначала ни возникли выразительные движения и какова бы ни была первоначальная функция этих движений, они во всяком случае не просто рудиментарные образования, потому что они выполняют определенную актуальную функцию, а именно функцию общения; они - средство сообщения и воздействия, они - речь, лишенная слова, но исполненная экспрессии". Функция выражения эмоций в настоящем, конечно, не менее существенна для их понимания, чем гипотетическая функция их в прошлом. Исключительно тонко дифференцированная мимика человеческого лица никогда не достигла бы современного уровня выразительности, если бы в ней лишь откладывались и запечатлевались ставшие бесцельными движения.

Социальная функция выражения эмоций оказывает на них определяющее влияние. Поскольку они служат средствами выражения и воздействия, они приобретают характер, необходимый для выполнения этих функций. Символическое значение, которое выразительное движение приобретает для других людей в процессе общения, начинает регулировать употребление его индивидом.

Форма и употребление выражения эмоций преобразовываются и фиксируются той общественной средой, к которой мы принадлежим, в соответствии со значением, присвоенным ею нашим выразительным движением. Общественная фиксация этих форм и их значения создает возможность чисто конвенциональных выразительных движений (конвенциональная улыбка), за которыми нет чувства, ими выражаемого.

Однако даже подлинное выражение действительных чувств получает обычно установленную, стилизованную, как бы кодифицированную социальными обычаями форму. Нигде нельзя провести грани между тем, что в наших выразительных движениях природно и что в них социально; природное и социальное, естественное и историческое здесь, как и повсюду у человека, образуют одно неразложимое единство. Нельзя понять выразительных движений человека, если отвлечься от того, что он - общественное существо.

Выражение эмоций, безусловно, для окружающих людей имеет определенное значение, это факт. Этот факт придает эмоция и новое значение для нас самих. Мы понимаем, что наши эмоции становятся понятны окружающим, что наши эмоции как-то воздействуют на них. И поэтому первоначально рефлекторная реакция превращается в полноценный семантический акт. Мы сплошь и рядом производим то или иное выразительное движение именно потому, что, как мы знаем, оно имеет определенное значение для других.

В некоторой степени выражение эмоций способно даже заменить речь. Природная основа непроизвольных рефлекторных выразительных реакций дифференцируется, преобразуется, развивается и превращается в тот исполненный тончайших нюансов язык взглядов, улыбок, игры лица, жестов, поз, движений, посредством которого и тогда, когда мы молчим, мы так много говорим друг другу. Пользуясь этим "языком", большой артист может, не вымолвив ни одного слова, выразить больше, чем слово может вместить. Этот язык располагает утонченнейшими средствами речи.

С. Л. Рубинштейн отмечает, что наши выразительные движения - это сплошь и рядом метафоры. Когда человек горделиво выпрямляется, стараясь возвыситься над остальными, либо наоборот, почтительно, униженно или подобострастно склоняется перед другими людьми и т.п., он собственной персоной изображает образ, которому придается переносное значение. Выразительное движение перестает быть просто органической реакцией; в процессе общения оно само становится действием и притом общественным действием, существеннейшим актом воздействия на людей.

У самой речи есть своя "мимика" - вокальная. Собственно речь человека из этой "мимики" черпает свою выразительность. В речи каждого человека эмоциональное возбуждение сказывается в целой гамме выразительных моментов:

- интонации,

- ритм,

- паузы,

- изменение тона,

- усиливающие построения,

- разрывы,

- вибрато и т.п.

Во многом восприятие музыки связано с особенностями нашего восприятия "вокальной мимики". Так, например, то волнующее действие, которое часто производит скрипка, связано, скорее всего, со значительной ролью в скрипичной игре вибрато (ритмичные колебания с частотой 5-7 Гц). При пении также вибрато придает голосу особую прелесть. У некоторых людей (по данным специальных исследований, среди взрослых примерно у 20%) встречается непроизвольное вибрато и в речи.

Зарождаясь в виде непроизвольного проявления эмоционального состояния говорящего, выразительные моменты речи перерабатываются соответственно тому коммуникационному значению, которое имеет значение для окружающих людей. Выражение эмоций превращается в искусно разработанное средство более или менее сознательного воздействия на людей.

Литература

Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. СПб., 1998.

 


См. также

Эмоция

 


Рейтинг@Mail.ru    RSS RSS    azps@azps.ru